Статьи по горным лыжам и горнолыжным курортам

Классная вещь ClubMed’ - думают многие…

Какое счастье, что в последние годы границы нашей прекрасной страны очередной раз за её многострадальную историю открылись, и мы вместе с на-шими детьми получили возможность, насколько позволяет кошелёк, ездить отдыхать не только на Балатон и в Карловы Вары, но и – куда посоветует тура-гент, а то и вовсе – куда самому вздумается! Особенно это приятно сознавать людям не самым молодым, которые ещё помнят, что лет 20 назад для пяти-дневной поездки куда-нибудь в ГДР под неусыпным надзором штатного каге-бешника надо было в одной только поликлинике месяц проходить всех врачей, а потом ещё на партийном или комсомольском собрании под неподкупным взглядом «своих товарищей» доказывать, что ты есть полезный член общества и не под каким видом не собираешься бежать к проклятым буржуинам. А после этого прослушать и близко к тексту законспектировать лекцию про «шпиёнок с крепким телом: ты их – в дверь, они – в окно!» Короче, тем, кто ещё не потерял способность сравнивать то, от чего мы идём, от того, к чему мы идём.

Придя в московское турагентство, так приятно убедиться, что оно уже практически не отличается от какого-нибудь берлинского или брюссельского: те же брошюры на полках, те же маршруты путешествий. А ещё какой огромной информацией снабдили нас многочисленные телепередачи, наперебой распи-сывающие нам красоты разных концов мира! Но что делать, если (хоть однажды в жизни по временному замутнению сознания) вы решили провести заграничный отпуск с детьми, к тому же ещё не очень великовозрастными, которым отдых по типу «русского экстрима» или посещение экзотических злачных мест Тайланда по понятным причинам пока не подходит? Тут турагент со сладкой улыбкой поднесёт вам толстый каталог ClubMed’а и начнёт расписывать прелести организованного отдыха с детьми по всему ми-ру. Тут к вашим услугам все возможные (в зависимости от местности, климата и времени года) виды спорта под руководством опытных тренеров, 4-хразовая еда в обильным ресторанах-буфетах, кроме того, почти круглосуточно открытый бар, ежедневные спектакли и шоу. Детьми вашими будут заниматься с 9 утра до 9 вечера с небольшим перерывом перед ужином – так называемый «стоп-душ». Дети будут заниматься спортом, играть, заводить приятные знакомства со своими европейскими сверстниками. Клубы расположены в красивейших мес-тах Европы и мира. Ну как тут не соблазниться, особенно если хочешь покататься с детьми в каникулы на горных лыжах?! Если приедешь в какой угодно дорогой отель, те-бе придётся искать прокат лыж, в другом месте покупать пропуск на подъёмни-ки, в третьем – нанимать тренера, которые в сезон все нарасхват. А уж если вы не особенно владеете местным языком, то и вовсе могут возникнуть проблемы. Какой-нибудь итальянец или француз подчас вовсе не считает себя обязанным знать общедоступный английский язык, даже если он и работает в сфере туризма.

В ClubMed’е же – красота: вам нужно только приехать – всё уже к вашим услугам. Получи пропуск на подъёмники, примерь лыжные ботинки и запишись в соответствующую твоему возрасту и уровню группу и кайфуй всю неде-лю или даже две. Так думают многие, полиставшие красочный и репрезентативный каталог ClubMed’а. И ошибаются. (Да простится мне эта невольная цитата из гориновского «Дракона» - уж больно хороша. И потом его фразы, подобно грибоедов-ским, давно растащены на поговорки). Так вот, ошибаются. Причём, ошибаются за достаточно кругленькую сум-му: мне за зимние каникулы с четырьмя детьми в итальянском ClubMed’е Сест-риер пришлось выложить больше 10.000 евро. Но вот утомительная дорога и пилёжка мужа по поводу дороговизны пу-тёвки остались позади, и перед вами в зимнем сумраке на оригинальном, круг-лом в плане здании светится заветная синяя надпись «ClubMed». Правда, не успели вы втащить в холл тяжеленные чемоданы и уставших с дороги детей, как вам с очаровательной ClubMed’овской улыбкой заявляют, что ваши номера, к сожалению, в другом здании. «В каком это ещё другом здании?» - озираетесь вы. Но тут же покорно, не желая показаться азиатскими варварами, впихиваете пухлые чемоданы с зим-ней амуницией и хнычущих детей обратно в такси. Вот, оказывается, какой ши-карный ClubMed в Сестриере – здесь целых два здания!

Правда, очень скоро выясняется, что «шик» в том, что спишь и ешь ты в одном здании, а лыжная база и детский клуб – в другом. Расположены здания очень близко друг от друга: всего в каких-нибудь 5 минутах ходьбы. По проезжей заледеневшей дороге без тротуара. Но это – пустяки, - думают многие. И ошибаются. Потому что, приехав к семи часам вечера и едва успев поужинать, убеждаешься, что после этой самой 5-минутной ходьбы на 10-градусном морозе по проезжей части обледеневшей дороги без тротуара, уворачиваясь от гремящих цепями темпераментных итальянцев, курящих из открытого окна прямо вам в лицо, вдыхая на редкость вонючие здесь выхлопные газы, и достигнув, наконец, вожделенной лыжной базы к 9-ти часам вечера, надо ещё простоять с детьми паручасовую очередь – так «здорово» здесь (как, впрочем, и в любом зимнем ClubMed’е) организована раздача заказанной заранее лыжной амуниции. Наконец, будучи счастливыми обладателями необходимого количества пар лыж и пропусков на подъёмники, вы с четырьмя чемоданами радостно вва-ливаетесь в свой 10.000-ный номер и тут с некоторым изумлением понимаете, что больше всего он похож на наш бородатый анекдот о грузовом и пассажир-ском лифте. В «грузовом лифте» с трудом помещается двойная кровать, обойти которую смогут лишь весьма поджарые люди, плотно прижавшись к стенке. В «легковом лифте» двух старших мальчиков (счастливцы!) помещался стенной шкаф и вешалка. А вот в моём «легковом лифте» вместо шкафа стояла узенькая кровать для моей дочери. Причём расположена она была вплотную к двери, так что если мне надо было открыть дверь, когда девочка спала или одевалась, то она мгновенно оказывалась практически в коридоре на всеобщем обозрении. Позже, проходя мимо открытых во время уборки дверей других номеров, мы обнаружили, что в некоторых из них в «легковом лифте» расположены даже две кровати типа «нары» - видимо, за те же 10.000 евро.

Как известно, русская женщина не спасует ни в каких обстоятельствах: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Остановить на скаку коня нашего отпуска я была уже не в силах: «уплочено» было вперёд, да и обратные билеты были куплены только на конец каникул. Но тогда я решила, что мне остаётся только войти в эту горящую нищетой избу. Кроме крошечного (впору через линзу 50-х годов его смотреть) телевизо-ра, никаких украшений – да и мебели тоже – в новогоднем номере не было. Да и телевизор периодически, обычно в на самом интересном эпизоде самого смешного фильма, категорически отрубался; а у мальчиков он ещё был укра-шен широченной трещиной, проходящей через весь корпус. С трудом распихав вещи трёх человек в крошечный стенной шкаф, в кото-ром даже платье во всю длину повесить было нельзя, я обнаружила, что ни в одном из «лифтов» места для чемоданов не предусмотрено. Я оставила их на полу, и, чтобы хоть как-то передвигаться по комнате, надо было их всё время перетаскивать на то место, на котором ты только что стоял. Дети переползали в ванну через кровать. В конце концов, пришлось оставить чемоданы открытыми, чтобы можно было ступать прямо по их дну. Но и тут я не позволила себе расстроиться и сказала мужу по телефону, что устроились мы просто прекрасно. Утро вечера мудренее, - подумала я. И ошиблась.

Ночью моя 9-летняя Алиса спала беспокойно. Из «легкового лифта» по-стоянно раздавались какие-то стуки, и Алиса почему-то оказывалась прова-лившейся внутрь кровати. Спросонья, устав с дороги и от постоянных размышлений, как же я буду живописать наше «роскошное» житьё в двух лифтах мужу, который, конечно же, захочет в подробностях узнать, каким именно образом потрачены его 10.000, - я не была в состоянии адекватно оценить причину столь странного многократного падения дочери внутрь кровати. Поворчав, что она слишком ворочается, я укладывала матрас на место, ребёнка – на матрас, но уже через 15 минут убеждалась, что – не то «хвостик на подушке, на простынке – ушки», - а и хвостик, и ушки, и весь ребёнок снова внутри кровати. Промучавшись так до бледного зимнего рассвета, я подняла детей на зав-трак и рассовала их по лыжным группам. Вернувшись (через улицу и вдохнув такое количество выхлопных итальян-ских газов, которые были способны нейтрализовать и полувековую непрерыв-ную прогулку и горах!), в своей «горящей избе» я обнаружила хихикающих горничных. Они искренне веселились, не будучи в состоянии уложить заправ-ленный матрас на лежанку, … потому что дощечек, на которых, собственно, и должен покоиться матрас, не было и в помине: матрас с трудом удерживался на пустом каркасе, откуда его сдувало лёгким дуновением воздуха от прошедшего мимо человека. Горничные, которые со всей очевидностью убирали этот номер в послед-ний раз не далее, как накануне, никак не могли понять, как такое могло про-изойти, и вопросительно посматривали на меня. Пообещав немедленно запол-нить рекламацию, они с одним им понятным хохотом удалились.

Запоздало пожалев свою дочь, я решила к её возвращению с лыж украсить наш и мальчиков номера, чтобы они всё-таки напоминали не грузовые и легко-вые лифты и не «горящую избу», а настоящие новогодние комнаты. Я навыре-зала бумажных снежинок, повесила светящиеся гирлянды и рождественские носочки. Позже с малышом мы изготовили массу разноцветных бумажных це-пей и наклеили на стены раскрашенные картинки на рождественские сюжеты, а на дверь – самодельный же рождественский венок. (В рождественскую ночь его сорвали и разорвали на мелкие кусочки милые европейские дети, сопровож-давшие свою деятельность истошными воплями.) Но о детях – позже, а пока – про кровать. В первый день я бегала между двумя зданиями по обледеневшей загазо-ванной проезжей дороге туда-сюда раз пять: то отвести детей в клуб, но встре-тить их на обед (который, напомню, не в том же здании, где лыжная база!), то проводить их обратно, то снова встретить, то поднести какую-то забытую вещь. В каждый из этих полярных марш-бросков я надеялась, что именно сейчас мне и чинят кровать… И ошибалась. Марш-броски осложнялись ещё и тем, что в 14-этажном здании одновре-менно работал только один лифт. А будучи, видимо, ровесником здания, по-строенного в 30-е годы прошлого теперь уже века, лифт отличался неимовер-ной «резвостью»: до второго этажа он доезжал с такой же скоростью, с какой в небоскрёбе доезжаешь примерно до сотого. И то экспрессом. Если же ему дово-дилось остановиться, то он пару минут философски размышлял, стоит ли ему вообще закрывать двери, или можно некоторое время постоять с открытыми дверьми: вдруг, кто ещё подойдёт, и тогда можно будет сломаться на том неос-поримом основании, что, мол, перегрузка. Бывало, что лифт взбрыкивал: дое-хав до восьмого этажа, отказывался подниматься выше и спускал поражённых жителей 14 этажа, 15 минут его дожидавшихся, обратно вниз.

На жалобу о неработающем и норовистом лифте вам отвечали очарова-тельной, политически корректной ClubMed’овской улыбочкой и обещанием не-медленно разобраться. Действительно, не далее, чем на следующий день сло-манный лифт снова работал, но тут уж неизбежно ломался другой, и фарс нена-вязчивого сервиса возобновлялся. Так что, когда Алисе было пора спать, и я обнаружила её кровать в перво-бытном виде, идти ругаться в Reception я не решилась – вернуться шанс был только к полуночи. Нет, вы не думайте, что я не умею звонить по телефону. Просто мне не интересно было, как звучит ClubMed’овская улыбка в трубке, мне важно было, чтобы ребёнок мог спать, а вместе с ним и я. Поэтому я просто выволокла деревянный каркас в коридор и уложила ре-бёнка на матрасе прямо на полу. Конечно, было холодно: дуло в щели окна, так что занавески шевелились, и компьютер, отвечающий за обогрев, сообщил мне, что, с его точки зрения, уже лето, - но хотя бы девочка никуда не проваливалась во сне. Наверное, вы думаете, что каркас кровати в узком коридоре кого-то встре-вожил? – И ошибаетесь! Каждый раз, как я приходила рассказывать в Reception о своей трудной жизни в ClubMed’е, там оказывался какой-нибудь новый человек, который с неизменной услужливостью заполнял очередной бланк рекламации и с не меньшей неизменностью лукаво осведомлялся, как это я умудрилась сломать кровать уже в первый день пребывания?! Видимо, это – вершина современного тонкого французского юмора. (Напомню, что ClubMed – начинание именно французское.)

На третий день бесконечных жалоб, рекламаций и пеших подъёмов на 8-й этаж (поскольку ожидание лифта походило всё более на ожидание Второго пришествия: не то, что бы никто в него не верил, но своими глазами убедиться мало кому удавалось), к нам в комнату заявился слесарь. Он тоже очень подоз-рительно на меня посмотрел и строго спросил, куда я дела дощечки, отвалив-шиеся от остова кровати? (Подразумевалось: после того, как я же её и сломала.) На мои попытки объяснить ему, что никаких дощечек не было и в помине, он крайне осуждающе взглянул на меня, не осмеливаясь спорить с гостем, даже столь явно уличённым в краже сломанных дощечек от кровати. Вы, наверное, думаете, что он немедленно принёс мне новую кровать и принёс извинения за причинённый моральный ущерб? – И ошибаетесь. К вече-ру пришёл другой строгий дядя, зачем-то снявший мерку с кровати (словно не все они – стандартные). И только на второй день после его визита, то есть, уже к концу первой недели, я увидела, как мою починенную лежанку втаскивают в соседний номер. Поскольку размеры номеров явно не позволяли втиснуть туда дополни-тельную кровать, рабочие находились в крайнем замешательстве. Разумеется, у каждого из них имелся мобильный телефон, и все они куда-то звонили, пытаясь выяснить ситуацию. Но там им, видимо, очень вежливо и политкорректно отве-чали, что немедленно сделают всё возможное, поэтому рабочие несказанно об-радовались, когда я заявила свои права на их изделие.

Но тут вышло очередное затруднение: кровать была одна, а рабочих – только двое, и таким малочисленным составом они явно не могли справиться со столь трудоёмкой задачей, как втаскивание каркаса в наш «легковой лифт» и водворение на него матраса. На радостях, что моя дочь, наконец, не будет ва-ляться ночью на полу, продуваемая всеми альпийскими ветрами, я чуть было не предложила им: мол, оставьте, я сама занесу! Но тут мне уж больно захотелось узнать, сколько именно франко-итальянских мужиков понадобиться, чтобы сделать то, что сделала я одна. И я промолчала. Около получала они непрерыв-но звонили куда-то по своим мобильным телефонам, доказывая тем самым своё явное техническое (но не умственное) превосходство над нашими родными ра-ботягами, которые если и используют какой-то вспомогательный инструмент для физических работ, то – бутылку водки, а уж никак не мобильник! По исте-чении этого получаса их набралось четверо, и они, наконец, решились на слож-нейшую операцию. Кряхтя и постанывая, размазывая друг друга по стенам, они, наконец, смогли упихать каркас в «легковой лифт» и водрузить на него матрас. Вернувшись вечером, Алиса даже не особенно обрадовалась: спать на полу ей понравилось. Да и в номере к тому времени потеплело. Правда, потеплело как-то слишком, так что горничные, с упрёком глядя на меня, жаловались, что им жарко у нас работать. Видимо, из-за этого они не слишком утруждались и ограничивались в лучшем случае заправкой кроватей, которые оставляли каж-дый раз всё в новых причудливых положениях посреди комнаты. Очевидно, по той же причине они ни разу за две недели не поменяли у нас бельё, а пылесоси-ли от силы раз в 2 – 3 дня.

Но из-за этого же смешно расстраиваться. Мы – народ привыкший, можем и сами мусор в коридор вынести, тем более, что коренные французы выставля-ют за дверь грязные тарелки, а то и шкурки от бананов. А мы что, хуже что ли?! Не пристало нам перед европейцами воспитанием выпендриваться! Нам ещё до них расти и расти! Зато (за что, собственно «зато»?), - скажете вы, прочитав ярко иллюстри-рованный каталог, - ClubMed знаменит своими обильными и разнообразными буфетами-ресторанами, в которых каждый найдёт себе еду по вкусу. – И опять ошибётесь! То есть, ресторан-то, конечно, есть, и расположен он очень удобно: всего в двух этажах ниже того уровня, до которого спускается лифт, так что, ду-мая о предстоящем подъёме, сильно-то на халяву не наешь! Скажете: безобра-зие?! – А я скажу: забота о фигуре и умеренном питании постояльцев. Надо, в конце концов, учиться политкорректным формулировкам! Ну и что, что суп там похож на пробу воды Мёртвого моря, а поджаристая корочка красной рыбы до-ходит до кости! Пицца-то и хрустящая картошка всегда есть! Правда, если при-поздниться хоть на 15 минут после открытия, за ними хвост выстраивается до другого конца ресторана, и пробиться к стойлу можно только энергично рас-талкивая политкорректных чистокровных французских и итальянских пацанов, рассыпающих полтарелки вам под ноги, - ну, так демократия же: все равны! И кого может всерьёз интересовать, что у моего младшего сына аллергия на молочные продукты! Ведь это редчайшая болезнь, которой в Европы стра-дают никак не больше 30-ти % детей! С какой стати ClubMed должен заказывать для такого ничтожного меньшинства соевые продукты, которые есть в любом самом завалящем французском или бельгийском магазине?! ClubMed можно построить и без аллергиков!

Зато вся наличествующая еда – первосортного качества, а то, что у вас и у ваших детей беспрерывный понос, так это – «высокогорная болезнь» называет-ся. Просто ваш жалкий, всю жизнь неправильно питающийся организм не мо-жет вынести зияющих высот местной кулинарии. Кстати о поносе. Ну, тут вы мне точно не поверите! Ладно, всё-таки скажу. Так вот, примерно на тысячу отдыхающих, больше половины которых дети, нет ни медпункта, ни аптеки. На малейшие жалобы предлагается вызывать за на-личный расчёт местного (то есть говорящего по-итальянски!) врача. Дневной визит стоит 50 евро с последующим самостоятельным походом в близлежащую итальянскую аптеку. От ночного визита Бог миловал. Чтобы уж закончить с темой столовой и антисанитарии. (Что является, со-гласно одной из статей роскошного каталога, одним из важнейших приорите-тов ClubMed’а. Не антисанитария, разумеется, а гигиена!) Если вы вдруг прие-дете в ClubMed, вы, наверное, постараетесь покрасивее одеться к обеду, а если захотите прийти в столовую сразу после прогулки, то, наверное, будете искать где-нибудь у входа раздевалку и умывальник. Не утруждайте себя: в Европе это не принято. Чтобы не быть смешным, завалиться в столовую надо непременно с улицы, не стряхивая снег с сапог и не расстёгивая комбинезона. Если уж хотите выглядеть совсем по-европейски, то и перчаток не снимайте. Подойдя в столу, швырните их на середину, показывая, что стол занят. Детям рекомендуется и есть в перчатках. Мытьё же рук считается в ClubMed’е делом настолько интим-ным, что умывальника перед столовой вы не найдёте никогда: у европейцев ру-ки всегда чистые, не то что у нас варваров. Это раньше не потели коммунисты, а теперь это прерогатива европейцев.

Ну, ладно, не жрать же, в конце концов вы сюда приехали! Натрескаться вволю вы и дома у себя можете. Сюда вы приехали развлекаться. И вот специ-ально для вас весь ClubMed буквально забит прелестными людьми, которые призваны развеселить вас и решить все ваши проблемы. У нас бы таких людей варварски назвали бы массовиками-затейниками. Но здесь это сделать невоз-можно, потому что – чтобы получить место на дорогостоящем курорте - наш доморощенный массовик должен обладать хоть каким-нибудь завалященьким образованием, типа Института культуры. Местные массовики не только не имеют никакого специального, но, видимо, даже и обыкновенного среднего об-разования. Максимум – трёхдневные курсы профессиональных улыбок перед зеркалом. Заполняя бумаги, они пишут так, как у нас не позволили бы ни одно-го первокласснику-второгоднику; ассортимента товаров в баре не знают; не дай Бог, если ты захочешь расплатиться в магазинчике так называемой «белой кар-той», которую тебе предложат в первый день, чтобы ты мог не носить с собой деньги, - на эту сложнейшую процедуру под очаровательные улыбки уйдёт как минимум 15 минут. Ведь тут придётся общаться с компьютером, а на это трёх-дневных курсов улыбок недостаточно. Когда я спросила в детском клубе, где я могу взять санки для ребёнка, мне ответили незнанием, и я сама наткнулась на санки у самого выхода – поразительная осведомлённость хозяев клуба! Короче, они сами понимают, что массовиками-затейниками их назвать нельзя. Поэтому они придумали очаровательный эвфемизм GO. Это расшифро-вывается как «Gentil Organisateur» - то есть «милый организатор». Гости же ClubMed’а именуются GM - Gentils Membres – «милые гости» (члены клуба).

Самое большое количество GO днём занимается с детьми: собрать, раз-влечь, проследить, чтобы все оделись, передать с рук на руки лыжному тренеру, встретить, раздеть, отвести в ресторан, снова одеть и тд. В эту интимную проце-дуру бестолковые родители не допускаются. Полагается расписаться за ребёнка в огромной, тщательно разлинованной тетради, - и ребёнок временно перехо-дит в собственность ClubMed’а – до отменяющей росписи. В каталоге написано, что GO несут полную ответственность за ваших детей. Какое облегчение роди-телям, - подумали вы. И, как всегда, ошиблись. Когда мы были в самом первом нашем ClubMed’е в швейцарском Виларе, моей дочери было 6 лет и это была её первая в жизни неделя горных лыж. Так вот на второй день я увидела мою дочь лежащей в довольно глубоком мокром снегу в одних колготках: лыжные штаны надеть на неё «заботливые» и «ответственные» GO забыли. Начинают учиться горнолыжному спорту здесь, начиная с 4 лет, поэтому все наперебой недоумённо осведомлялись у меня, почему мой, достигший уже этого зрелого возраста младший сын не катается на лыжах. А я первоначально и намеревалась отдать его в группу: ведь эта услуга входит в стоимость путёвки. В первый день, вы помните, чем я была занята. А на второй мне уже расхоте-лось отдавать своего малыша под «заботливое и отвественное» крыло абори-генских GO. Где бы я ни замечала группу детей его возраста, в ней непременно рыдал хотя бы один человек (человечек). А насколько полезно рыдать на хотя бы и всего лишь 10-тиградусном морозе и не вытирать при этом сопель, предос-тавляю судить вам. «Ответственные» GO при этом напевали детские песенки и мило улыбались окружающим взрослым, предлагая им разделить перепол-няющее их умиление при виде трогательных карапузов. Так что я вспомнила, как сушила и лечила 4 года назад Алису после её знаменитого выхода на мок-рый снег в одних колготах, и решила, что уже лучше мы вернёмся с каникул здоровыми и без нервного срыва хотя бы у самого младшего отдыхающего.

Итак, мы выяснили, что уметь пользоваться кассовым компьютером, знать ассортимент товаров в баре, следить за тем, чтобы дети были правильно одеты, вытирать им сопли – не входит в обязанности GO. Посмотрим, что же ещё не входит в их обязанности. Однажды на улице заметно потеплело, и Алиса захотела снять шапку – в лыжном шлеме было достаточно тепло. Согласитесь: ненаказуемо. Являясь не в полной мере европейским ребёнком, она не бросила шапку в снег, не стала ею перекидываться со своими закадычными друзьями, ни топтать ногами, а лег-комысленно отдала её своему GO под названием Жереми. Вы, наверное, думае-те, что, вернувшись в клуб, Алиса получила свою шапку из рук этого вышеупо-мянутого Жереми? Да, нет, вы уже, наверняка, так не думаете, потому что знае-те, какая должна за этим вопросом последовать реплика. Если вы так не думае-те, тогда вы и не ошибаетесь. Потому что, естественно, на просьбу вернуть её шапку, Жереми, указывая на пустое место, мило ответил, что положил её вот тут. А раз он донёс доверенной ему предмет до клуба, то дальнейшая ответст-венность с него, естественно, снимается.

Я, разумеется, не такая неопытная мама, чтобы взять ребёнку только одну шапку. Но и другая исчезла при столь же загадочных обстоятельствах. Пере-одеваясь, Алиса оставила её в лыжной раздевалке. Вернувшись через 15 минут, она её уже не обнаружила. Через пару дней мой старший сын лишился анало-гичным образом своих лыжных очков. Обращаю внимание почтеннейшей пуб-лики на то, что и детский клуб, и детская лыжная раздевался являются теми местами, куда дети могут войти исключительно в сопровождении взрослых. Поэтому милое разведение руками «милых организаторов» по поводу «про-павших» предметов выглядит по меньшей мере подозрительно. Видимо, они находятся на проценте от продаваемых в магазинчике товаров. Но в таком слу-чае, они в моём случае не сильно обогатились: я не нашла у них ни шапки-шлема, ни удовлетворявших требованиям моего сына лыжных очков. Да и пер-спектива четверть часа объяснять продавщице, как функционирует её компью-тер, не входила в мои планы. Поэтому на (скажем мягко) «безалаберности» GO заработал не клубный, а соседний магазин. Правда, может быть, GO и там со-стоят на проценте от прибыли? Ну, уж, как минимум их комиссионный магазин «потерянных» вещей должен процветать! Чего же ещё не умеют наши «милые, ответственные и заботливые органи-заторы»? Ещё они совершенно потрясающе не умеют устраивать музыкальные представления. Напомню, что мы приехали на две суперпраздничные – евро-пейскую рождественскую и новогоднюю – недели. К каждому празднику пола-галось праздничное же представление. Да и каждый вечер, как указывается в нарядной брошюре, вас должны развлекать так, что вы не забудете этого по гроб жизни. Уж точно, что не забудете, потому что и эта квалифицированная функция входит в стоимость вашей путёвки. Наверное, вы думаете, что для праздничных шоу в дорогостоящий клуб пригласят хотя бы одного профессионального актёра. Нет, вы уже конечно дав-но так не думаете. Потому что это – единственная возможность для вас не оши-баться. Бессмертные шоу разыгрывают и растанцовывают для вас те же незабы-ваемые GO с трёхдневными курсами улыбок в активе. Не попадая в такт, свер-кая мятыми костюмами, они поразят вас вершинами ClubMed’овского искусст-ва. Театр, разумеется мал для того, чтобы вместить хотя бы четверть отдыхаю-щих, но какое это может иметь значение, если во всю мощь (и даже ещё громче) гремит музыка, указывающая вам, что сейчас вы вместе со всеми испытываете восторг от потрясающе организованного вечера. Что?! Не испытываете?! – Не имеет значения: всё равного этого в гаме никто не услышит!

Если члены самодеятельности города Урюпинска собрались, чтобы пове-селить своих приятелей, то к профессиональному уровню их спектакля должно отнестись весьма снисходительно. Но когда самодеятельность, гораздо ниже урюпинской по уровню, предлагается мне за уже не раз недобрым словом упо-минавшиеся 10.000 евро, тут уж моё возмущение не заглушит даже вой дина-миков. Ещё «лучше» детские спектакли, призванные освободить родителей от их отпрысков даже в вечернее время. Начинаются детские спектакли почему-то в девять или полдесятого вечера, когда оба моих младших ребёнка уже видят обычно свой десятый сон. Но, видимо, европейские дети не нуждаются в таком избыточном количестве сна, как пытается нам внушить наша отсталая медици-на. Поэтому к этому часу их лица до неузнаваемости замазывают какой-нибудь краской, набрасывают на них измятые никогда не стиранные тряпки и вытал-кивают на сцену под восторженное улюлюканье подвыпивших родителей и ис-тошный вой динамиков. Поскольку репетировать им было особенно некогда, – основное время проводили на лыжах – то, что именно им делать не знает ни-кто. Не страшно: ведь рядом всегда «заботливый и ответственный» GO. Он или она становится перед детьми спиной к залу и, наполовину перегораживая их, начинает показывать, какие прихлопы и притопы должны исполнить измучен-ные, со слипающимися глазами дети. Ослеплённые софитами, дети через какое-то время действительно замечают истерически мечущегося перед ними человека, в котором они с известной степенью удачи даже могут узнать своего GO. Некоторое время уходит на осознание ситуации. Напомню, что в спектаклях участвуют дети, начиная с 4-х лет. Наконец, кто-то самый умный понимает, чего именно от них добиваются. Уловив какой-нибудь поворот или прыжок своего GO, малыш старается его повторить в меру собственных моторных способностей. Следующее па, естественно, ускользает от его внимания и он снова начинает с напряжением на контражуре всматриваться в лихорадочные движения GO. Выбрав что-нибудь соответствующее его представлениям о прекрасном, юный танцор вновь включается в это торжество сценического искусства. Поскольку за раз на сцену выгоняется по меньшей мере пару десятков бессонных детей, то зрелище является безупречно точной иллюстрацией феномена, носящего в физике название броуновского движения. Таким в приближённом рассмотрении выглядит стихийное бедствие под названием GO. Понять его невозможно, можно только запомнить. Так и хоте-лось всё время скандировать: «Бра-во, GO!», а потом ещё: «Gо-gо! Gо-gо!!» Отдельной песни достойно местное фотографирование. Каждый день к ка-кой-нибудь группе лыжников едет фотограф и запечатлевает спортсменов. Ка-залось бы, как здорово! Не имея возможности посмотреть, как катаются ваши дети, вы к вечеру получаете фотографический отчёт об их дне. Не иначе, поду-мали вы, я перешла к положительным сторонам ClubMed’а? – И ошиблись.

Когда со счастливым лицом вы подойдёте к витрине, где развешаны от-вратительного качества компьютерные отпечатки на дешёвой бумаге, вы будете достаточно долго разыскивать лицо собственного чада. Неужели за несколько часов лыжной прогулки вы так отвыкли от него?! Ничуть! Просто перед вами несколько десятков крупных планов детей в одинаковых жёлтых касках с над-писью ClubMed, в очках и в разноцветных нагрудниках ClubMed, закрывающих практически всю куртку. Так что, если вы утром не успели заметить, какого цве-та мятый нагрудник нацепили на вашего ребёнка, то у вас весьма немного шан-сов отыскать его на снимках. Это напоминает мне старый анекдот про чукчу, отказывающегося при-знать своей фотографию изворотливого фотографа, решившего сэкономить плёнку, поскольку всё равно все чукчи на одно лицо, и раздавшего всему насе-лению один и тот же снимок. На недоумённый вопрос «съёмщика»: «Но рожа-то твоя?» - Чукча отвечал: «Рожа моя, но воротничок не мой!» Здесь ситуация противоположная: снимков сколько угодно, только на них не только «рожи», но и «воротнички» одинаковые. Конечно детей снимают не только на лыжах. Например, было проведено занимательнейшее мероприятие под названием «Раздача подарков Дедом Мо-розом». Состояло оно в том, что на закиданный мятыми красными тряпками самодельный трон садился наряженный Дедом Морозом «милый организа-тор». Дети, которых перед этим почему-то усадили на холодный пол, толпой осаждали сцену, едва удерживаемые другими «милыми организаторами». Ко-гда очередному ребёнку удавалось прорваться на сцену, ему совали подарок, и фотограф, не сильно всматриваясь, щёлкал его. Разумеется, далеко не всем детям удалось взглянуть в камеру именно в момент съёмки. Надо их простить: они же маленькие. Да и фотографу нечего расстраиваться: за наши с вами 10.000 евро с семьи он накупит себе тонну плёнки! А ведь находятся ещё примерные родители, которые покупают такой снимок всего-то за 10 евро за штуку! Так что и этот ClubMed’овский бизнес гарантирован от прогорания. Ну, что вам ещё рассказать, чтобы вы мне не поверили и убедили себя, что я – обыкновенная старая брюзга?

Ах да – про ботинки! К вечеру первого дня, когда дети вернулись с лыж, я вдруг, сама не зная почему, вспомнила сцену из «Троих в лодке…» Джерома К. Джерома, когда ге-рой вынужден съехать из собственного дома и поселиться в гостинице, не в си-лах сожительствовать с куском сыра рокфор, который его друг просил передать своему знакомому, а тот вовремя не забрал. Я тоже чувствовала, что некий за-пах заявляет свои права на оба наши «лифта». Но сыр рокфор находился в сто-ловой восемью этажами ниже, а провонять за один день до такой степени, что в пору противогаз надевать, вряд ли возможно. Я стала методически обнюхивать все предметы в комнате, боясь обнаружить где-нибудь в щели труп сдохшей к прошлом сезоне крысы – запах напоминал что-то явно этого типа. Наконец, мои нюхательные поиски увенчались успехом: я учуяла, что запах вытекает из шкафа. Со всевозможными предосторожностями я приоткрыла дверцу, но об-наружила там всего лишь мешок для грязного белья, в котором лежали одни Алисины колготки. В шкафу запах достигал прямо-таки головокружительной концентрации. Сомнения быть не могло: не просто чистые накануне, а только за два дня до того купленные колготы маленькой девочки воняли, как целый полк солдат после битвы при Ватерлоо. Решив, что Алиса просто во что-то по неосторожности наступила переодеваясь, я покорно постирала колготки и по-ругала дочь за неаккуратность. Она клялась, что ни во что не наступала, но вы же знаете детей, они никогда не признаются. Но на завтра запах дохлятины снова водворился у нас. А взяв у мальчиков грязное бельё, я почувствовала, что нахожусь прямо-таки в каком-то смерче вони.

Вы, наверное думаете, что мои дети отличаются какой-то патологической нечистоплотностью. – И ошибаетесь. Дело в том, что ClubMed’овские лыжные ботинки, взятые напрокат, не высушиваются никогда. Стоят они во влажном, холодном, не проветриваемом помещении и внутри них всегда влажно. Входя в лыжную раздевалку, начинаешь испытывать настоящее головокружение. Полагая, что за 10.000 евро, я могу себе позволить не стирать каждый день руками, я отправилась в Reception за жетоном на стирку. Там мне резонно со-общили, что жетонов ещё нет. Действительно, - подумала я, - как же так, что за чёрт! – Всего третий день отдыха – откуда же у них жетоны на стирку: европей-цы же не потеют. На четвёртый день, правда, удалось вырвать у «милейших организаторов» парочку жетонов по сходной ClubMed’овской цене в 5 евро за штуку. Стираль-ных агрегатов на весь дом было всего 2, но оба они были свободны, подтвер-ждая идею о природной стерильности (то есть, «чистоте», - не подумайте чего плохого!) европейцев. Счастливая от того, что хотя бы до вечера проживу в номере без специфи-ческой ClubMed’овской вони, я неожиданно обнаружила, что повесить-то мок-рое бельё решительно некуда. Кроме куцей перекладины для полотенец, в но-мере не было ни единого приспособления для вещанья белья. Пришлось вспомнить молодость и развесить постиранные вещи на пыльные двери и бата-реи. Носки и трусы сохли быстро, но номер был больше похож на прачечную, чем на министерство культуры. Но всё это сущие пустяки, бытовуха ClubMed’а, ради которой я не стала бы разводить столько писанины. Всё это – только прелюдия к тому, что случилось со мной в этом году в ClubMed’е итальянского горного городка Сестриер, после чего я перестала любить и стала бояться не только ClubMed, но и всю породив-шую его европейскую цивилизацию. А заодно убедилась, как иной раз бывают правы критически настроенные мужья.

В середине второй недели я стала замечать, что Алиса возвращается с за-нятий какая-то грустная. Это настолько не в её духе, тем более, что она обожает кататься на лыжах, и её только что перевели в следующую группу, что я решила провести самостоятельное расследование, поскольку сама она утверждала, что всё нормально. Я вышла вместе с её группой. И что же я вижу? Девчонка её воз-раста сходу начинает говорить Алисе грубости, а её старший брат прямо у меня на глазах толкает мою дочь! Поскольку я знаю, что детские разборки могут иметь весьма разное начало, не зная которого трудно постичь суть конфликта, то я решила сначала во всём разобраться. Выяснилось, что эта парочка, пользуясь тем, что их двое, с самого начала недели третируют мою дочь, твердя, что она толстая (а кто, интересно, в лыж-ном костюме не толстый?), что она медленнее всех ездит (по группам распреде-ляют профессиональные тренеры). На этих и других, столь же неоспоримых основаниях они без конца повторяли Алисе те самые слова, которые в школе учат не говорить. Ситуация очень веселила двух итальянцев, которые ни слова не понимали, но ситуация травли одного многими, видимо, была им душевно близка. Алиса, конечно, огрызалась, но одной против четверых – тяжеловато. Тренерша-итальянка, во-первых, не очень хорошо понимала по-французски, а в главных, старалась вообще не вникать ни в какие детские проблемы. Основным её девизом, как и абсолютного большинства её коллег, был: «Пусть дети сами разберутся!» Не убьют же, мол, друг друга на самом деле!

Меня такой принцип категорически не устраивал бы, даже если бы речь не шла о моей родной дочери. В моём варварском социалистическом детстве меня учили, что маленьких надо защищать и вдесятером на одного не кидаться. Ситуация мне была тем более ясна, что я уже давно приметила этих детей с говорящей фамилией Пир (по-французски это звучит, как Худшие – Pires): не стесняясь, они показывали друг другу на меня пальцами и хихикали. Поэтому я решила подойти к родителям и объясниться. 10-летняя Сара Худшая благора-зумно предвидела такой поворот событий и, видимо, пересказала родителям всю историю в собственной версии. И вот теперь и начинается та сцена, ради которой и заведено это трагиче-ское повествование. Как делается в порядочной литературе, мы учиним здесь лирическое от-ступление, чтобы вы поняли, какое эта сцена произвела впечатление на меня и на моих детей. Представьте себе пряную атмосферу альпийского курорта: все улыбаются (правда, как мы уже знаем, это практически единственная исправно отправлять обязанность «милых организаторов», - ну, да речь не про то). По возвращению с лыж тебе подносят разогретое вино или горячий сладкий чай, с твоими деть-ми запускают в небо ворох разноцветных воздушных шариков - короче, есть от чего расслабиться и отвлечься от вонючих ботинок и вечно не работающего лифта. И вот в этой самой атмосфере ты вполне миролюбиво подходишь к таким же, как и ты отдыхающим («милым гостям»), чтобы решить в общем-то не очень сложную и достаточно распространённую детскую проблему.

Нет, вы не подумайте, что на меня никогда не кричали. Мои социалисти-ческие детство и юность были переполнены орущими учительницами, торгов-ками, вахтёршами и прочими мастерами разговорного жанра. Но, когда зимой орёт промёрзшая до костей уличная продавщица картошки с траурными разво-дами под ногтями или мало оплачиваемая разведённая училка с тремя детьми, отец которых уже три года не платит алиментов, то, по прошествии первой вол-ны раздражения от того, что орут именно на тебя, в общем-то этих униженных и оскорблённых можно извинить. Но когда, в атмосфере принципиальной веж-ливости (по крайнем мере, внешней) на обожаемом тобой языке Флобера и Пруста на тебя начинает орать вдруг неузнаваемо изменившаяся родная во-кзальная хабалка – тут есть от чего потерять дар членораздельной французской речи. Нет, разумеется, Пруста я после этого события любить не перестала, да и на всех французов мнение об этой пожарной сирене я не перенесла. Пока. Но потребовалось некоторое время, чтобы я смогла снова включиться в интелли-гентный разговор с «милой гостьей». Из состояния ступора меня вывел мой 14-летний сын, тихо и обескуражено сказавший: «Вы ведёте себя ещё хуже, чем ваши дети!»

В этот момент до меня дошло, что Худшая (это не оскорбление, это просто «фамилие такое», как говаривал кот Матроскин), обвинив во всех грехах мою дочь, гордо провозглашает, что её дети воспитаны так, что если им кто-то доса-ждает, то они сразу бьют. В моём уже упоминавшемся многострадальном со-циалистическом детстве многие дети так и поступали, но я не припомню ни единого случая, чтобы родители во всеуслышанье провозглашали подобный принцип единственно приемлемым. Далеко ещё нам с нашими доморощенны-ми моральными принципами до высокоразвитой Европы! Пытаясь на ходу перестроиться на европейский лад, я согласилась, что, ес-ли Худшая разрешает своему сыну рукоприкладствовать в отношении моей до-чери, тогда и я не могу запретить моему сыну заступиться за сестру. Никогда не догадаетесь, что мне ответила Худшая! «А эту скотину твоего сына я лично изобью!» (Для знатоков французского языка фраза приводится в оригинале, чтобы они могли при случае блеснуть ею в общении с подлинными французами: «Еt cette espce de con ton fils je vais le terrasser moi-mme!»

Тут я поняла, что такому уровню изысканной французской вежливости я соответствовать ещё никак не могу. Не обучены-с! В детстве меня учили, что при возникновении неразрешимых проблем лучше обратиться к старшим. Этот «старший» стоял здесь же, в паре шагов. С моей точки зрения, это был директор клуба, потому что именно он по три раза на день приветствовал всех при входе и выходе из столовой и присутствовал при отправлении всех групп лыжников. Позднее я случайно выяснила, что ди-ректором на самом деле был другой человек. Этот же был, видимо, его замести-телем. Во всяком случае, это явно был не простой GO. Я попросила его вме-шаться в ситуацию, при которой в его клубе за 10.000 евро моих детей прилюд-но угрожают избить. Хоть вы уж не раз прочли рефрен этот повествования, но вы, наверное, всё-таки думаете, что «милый организатор» попытался замять скандал, уверить меня в том, что в его клубе с моими детьми ничего плохого не случиться, что он лично разберётся с воспитателями, допустившими такое непозволительное по-ложение в группе детей, что он призвал расшумевшуюся дамочку к хотя бы внешнему порядку… Наверное, вы всё-таки так думаете. И ошибаетесь! Я вообще не поверила бы, что такой вариант ответа может существовать. Мгновенно стерев с лица ненужную уже улыбку, «милый организатор» заявил мне, что он тут не полицейский и не собирается вмешиваться в разговоры GM (как мы помним, эта аббревиатура означает «милые гости»). Когда я попыта-лась ему возразить, что слово «милый» очень относительно подходит к персо-нажу, публично разразившему нецензурной бранью, он сказал мне, что лично он никакой ответственности за это не несёт и предложил мне разбираться са-мой.

Любопытно взглянуть на эту мизансцену со стороны: Худшая в предель-ной степени эйфории с хохотом указывала на меня пальцем, как это недавно проделывали её демократично настроенные дети. Она торжествовала победу своих принципов. Она знала, что «милый организатор», будь то её соотечест-венник или итальянец, никогда не признает неправой француженку перед ино-странкой. Но самое занимательное – это реакция окружающей, весьма многочис-ленной публики. Представляете, как бы у нас реагировала общественность?! Все бы уже давно разбились на партии, ставили бы ставки. В общем, без драки бы скорее всего не обошлось. А здесь это европейское ClubMed’овское стадо смирно стояло вокруг живописными группками в непринуждённых позах и изо всех сил удерживало заученные улыбочки на сахарных устах. Уверена, что и реаль-ное, а не только обещанное избиение не поколебало бы их европейской толе-рантности и уважения прав одного человека оскорблять другого. Да, трудно ещё пока русскому человеку на rendez-vous! Понимая, что своим заступничеством за своих детей я возмущаю всё мест-ное европейское содружество, я вяло съязвила, что горячо благодарю предста-вителя местной «милой организации» за оказанную мне помощь, и что ноги моей больше не будет в ClubMed’е.

К обеду я немного собралась с мыслями и, увидев моего «милого» заступ-ника, безмятежно закусывающего и обворожительно кокетничающего с дамоч-кой в столовой, я направилась к его столу с обезоруживающей ClubMed’овской улыбочкой. Я сказала ему, что крайне разочарована его утренним поведением, когда он отказался даже вникнуть в проблему, касающуюся вовсе не отношений между равноправными «милыми гостями», а травли детей в его учреждении. Пока лицемерный оскал сползал с его, ставшего вдруг откровенно злым лица, я успела ещё добавить, что своей реакцией он показал моим детям, что единст-венным способом достижения своих целей в жизни является сила, что постав-ленный над ними взрослый никогда (во всяком случае в ClubMed’е) не придёт на помощь слабому, предоставив ему выживать по демократическому закону джунглей, а заступничество его варварской мамаши будет высмеяно всем ува-жающим права человека обществом. Наверное, всё это выговорилось у меня не так гладко и связно, как я теперь пишу, но в основном свою точку зрения я до аудитории донесла. Теперь по закону жанра время немного разрядить обстановку и заслушать безупречный ответ обвиняемого. Он парировал, что лично он меня не оскорб-лял, поэтому я не должна мешать ему есть. Ну, как – вариантик ответа?!

Разумеется, он мог спокойно есть за мои 10.000 евро! Просто смешно и по-литически бестактно было бы указывать ему, что есть сюда пришла я, а он – отрабатывать уплаченные мной деньги. К сожалению, в последние два дня нашего пребывания в этом оплоте де-мократии упомянутый «милейший организатор» растворился и «милым гос-тям» не показывался. Разумеется, я не думала, что он испугался меня. Навер-ное, просто съел что-нибудь в своей тошниловке под красивым названием «бу-фет-ресторан». Жаль только, что я так и не сумела сообщить ему, что я – журналист и приложу все силы, чтобы придать эту ситуацию гласности по крайней мере на русском, французском и английском языках (слава Богу, при нынешнем уровне развития Интернета это не составляет ни малейшей проблемы). А заодно и подрубить чуть-чуть глиняные подпорки под колоссом ClubMed’а. Если всё, что я написала, показалось вам злобным и неправдоподобным наговором на дорогостоящий курорт (а я уверена, что именно так и думают многие, знающие, что такое отдых за 10.000 евро, - и ошибаются!) – то непре-менно поезжайте в ClubMed: я буду счастлива с вашей помощью дополнить своё повествование новыми незабываемыми деталями ненавязчивого европейского сервиса.

Источник: http://www.tours.ru